«Заметки о формировании лексической и грамматической структуры родного языка у моего ребенка. Часть 2»

Глаголы

    В начальный период освоения грамматики ярко проявляется тенденция использования слов в том виде, в каком были зафиксированы ребенком из языка взрослых.

  Сначала, по замечанию А. Н. Гвоздева*, усваивается все наиболее типичное, простое. Отличается этот период использованием как самостоятельно придуманных слов или форм существующих в языке слов, так и общепринятым нормативным употреблением слов и их изменений. Т.о., этап связан с активным формированием и усвоением грамматической структуры предложения, с основными способами словообразования и словоизменения. В усвоении глагольных форм наблюдается такая последовательность.

Начальная форма глагола сохраняется ребенком во многих его словоизменительных формах. Приведу примеры из лексикона дочи. Так, в своей речи она использует слова: танцевать, искать, плакать и др. Образуя от этих глаголов повелительную форму или форму глагола настоящего времени, ребенок сохраняет основу инфинитива: искай, танцевай, плакает. Почему так происходит?

Во-первых, речь идет о чередованиях. Позже всего дети усваивают систему чередований в основах. Это усвоение происходит в возрасте от трех до семи лет (периодизация А. Н. Гвоздева). Моя дочь формы искай, плакает начала употреблять приблизительно в 2-2.5 года. Т.о., ею не были осмыслены чередования к/ч (плакать − плачет), ск/щ (искать − ищу).

Во-вторых, принцип аналогии пока еще никто не отменял. В какой форме ребенок запомнил слово, так оно и будет произноситься при любых его изменениях.     

А. Н. Гвоздев: советский лингвист; автор работ, посвященных исследованию детской речи.  

 Автор: Сатучина Татьяна Юрьевна

Заметки о формировании лексической и грамматической структуры родного языка у моего ребенка. Часть 1»

Прилагательные

Усвоение ребенком прилагательных, как и других частей речи, формируется на его опыте, т.е. на знакомстве со значением конкретного слова. Как правило, ребенком сначала усваиваются слова, принадлежащие одной тематической группе прилагательных (цвет, размер, оценка и т.д.).

С.Н. Цейтлин описывает интересный феномен, присутствующий в определенный когнитивный период развития речи каждого ребенка. Суть этого феномена заключается в том, что одно цветовое прилагательное заменяет все остальные. К моему сожалению, наблюдать и фиксировать процессы, происходящие в речи своего ребенка, я начала совсем недавно, и описываемое С. Н. Цейтлин языковое явление я пропустила. Но остановлюсь на не менее интересном случае.

Однажды, пребывая в очень хорошем настроении, моя дочь сказала нам: «Какие мы все прекрасные! Папа прекрасный, прекрасная мама, братик прекрасный». Затем я попросила ее объяснить значение прилагательного «прекрасный». Доча растерялась, далее ее объяснения выглядели так: «Ну, прекрасный… это такой красный, красивый цвет». Что произошло?

Доча вычленяет в прилагательном «прекрасный» уже давно знакомое ей слово «красный» путем убирания начального «пре». Поэтому получается прекрасный - это красный. Далее, почему красивый? Так как у ребенка прилагательное «прекрасный» было на слуху (диалоги в мультиках, разговоры родителей и т.д.), но точного значения этого слова он не знал, им улавливается общая коннотация этого слова, связанная с чем-то хорошим, положительным. Ребенок воспринимает это прилагательное как оценивающее. Поэтому прекрасный ­- это еще и красивый.

Прилагательные каких основных тематических групп знал мой ребенок к 3 годам: цветовые обозначения и некоторые их оттенки (некоторые примеры из лексикона дочи: синий, голубой), размер (большой, маленький), принадлежность (мамин), оценка (злой, хороший), признаки и свойства (холодный, горячий, мокрый), материал (деревянный).

Т.о., в основе усвоения ребенком той или иной части речи лежит его практическая деятельность, связанная с познанием окружающего мира.

Автор: Сатучина Татьяна Юрьевна 

«Что я читаю своим детям и почему. Часть 3»

Однажды в разговоре подругой было упомянуто имя В. Сутеева, в большей степени, конечно, его сказки. Я же о них, как мне тогда казалось, не знала ничего! Вот и решила посмотреть информацию в интернете. Как только начала открывать изображения с иллюстрациями к сказкам, я поняла: картинки уже видела, знакома с ними. Пробежав глазами текст, я вспомнила, что и сюжет сказок тоже знаю. Так работает ассоциативная память. Из глубин сознания всплывают зрительные образы со страниц запомнившейся книги, а потом и сам текст! Разговор о Сутееве пришелся на трехлетний возраст дочери. Но думаю, что произведения этого писателя можно читать и раньше. Поскольку текст иллюстрирован яркими и красивыми, добрыми и интересными картинками самого автора. Смотря на них, малыш познает окружающий мир. Итак, почему сказки Сутеева?

Во-первых, развивают то, о чем я так люблю писать, речь и мышление, память и логику. Чтение сказок способствует процессу связного, осмысленного говорения! Как это происходит у нас? Во время чтения задаю вопросы, касающиеся сюжета. Например, петух сказал «мяу»? Далее рассуждения дочери выстраиваются (иногда с моей помощью путем дополнительных вопросов) по логической цепочке: нет, не петух, петух говорит «кукареку». Или почему котята, когда прыгнули за мышкой в банку с мукой, стали белыми? А когда залезли в трубу, черными? Иллюстрации помогают ребенку увидеть то, о чем мама читала; то, о чем мама спросила. Т.о., зрительное видение прочитанного является хорошим условием для развития речи, мышления, воображения малышей. Так легче запоминается и усваивается текст.

Во-вторых, не могу не сказать о воспитательном и поучительном характере сказок. Сюжет повествует, как правило, о близких, знакомых для детей ситуациях, событиях. Например, в рассказе «Яблоко» основная мысль сводится к тому, что необходимо делиться, и это хорошо! Наличие такого содержания позволяет уточнить или скорректировать некоторые представления ребенка о том, «что такое хорошо и что такое плохо».  

Конечно, существуют и другие замечательные детские книги с богатым потенциалом для развития вышеперечисленных навыков ребенка. Их читать тоже нужно. И со своим ребенком мы читаем других авторов. Подробно остановилась на классике своего детства (на одном из примеров), а то, что проверено временем, дорогого стоит. Кроме того, стоит, чтобы эти книги вспоминали, читали; впитывали этические и нравственные ценности.

Автор: Сатучина Татьяна Юрьевна

«Что я читаю своим детям и почему. Часть 2»

Продолжаем говорить о поэзии. Почему пока поэзия, да все по той же самой причине: развиваем речевые навыки, память, мышление.

Когда моему ребенку исполнилось примерно год и шесть месяцев, я начала читать ему уже объемные по содержанию истории в стихотворной форме. Мы брали книги Корнея Чуковского с яркими и красочными картинками.

Отдельно скажу, что в некоторых произведениях прекрасного и, безусловно, талантливого писателя, есть персонажи и сюжетные линии, которые могут напугать вашего малыша, если, например, он у вас очень чувствительный. Хотя бытует мнение, что и страшные сказки нужны. Остальные же произведения Чуковского служат отличным развивающим материалом для детей. У них есть простой ритм, понятные слова, сюжетный сакральный смысл (добро побеждает зло) и многое другое. Сказки автора читать, на мой взгляд, необходимо. Я с большим почтением отношусь к писательскому дару Чуковского. Просто проведите небольшую цензуру его произведений. Выберите те, что соответствуют развитию вашего ребенка, его психическому складу и т.д. Ведь лучше вас вашего малыша никто не знает! Кстати, о цензуре… это касается любой детской литературы!

Итак, читая произведения писателя, мы очень быстро запомнили уже не просто отдельные слова, которыми заканчиваются строчки, а целые фразы из двух, иногда трех слов. Мы их начали проговаривать.

Наряду с историями в стихах, мы читали и прозу. Это были народные сказки: «Репка», «Колобок», «Теремок»  т.д. Конечно, здесь еще рано говорить о речевом воспроизведении отдельных фраз прозаического текста, но был у нас и такой опыт. Когда колобок встречал на своем пути разных животных, они всякий раз ему говорили известные нам слова: «Колобок, колобок, я тебя съем!». И вместо слова «съем», я произносила знакомое доче «ам». Вот его она и запомнила, проговаривала всегда в нужный сюжетный момент.

В этот возрастной период продолжаем читать короткие стихи, потешки, песенки.


Автор: Сатучина Татьяна Юрьевна

Период почемучек

Период почемучек начался у нас в три года. Дочка стала задавать вопросы обо всем, что слышит, видит и чувствует. Обычно это происходит в такой форме: «Мама (папа), а что значит темнота?». И поначалу я ограничивалась в своих объяснениях одним коротким предложением. Не из вредности, не от незнания, а от многочисленных, порой рутинных дел. Ведь многое надо успеть, где-то быстрей и короче ответить, а иногда и просто от нежелания долго и пространственно говорить. Но потом поняла, что лениться нельзя. По крайней мере, в том, что касается родительской помощи в познании ребенком окружающего мира☺. К тому же объяснять – это моя вторая работа (на первой работаю мамой 24 часа в сутки). И вот к чему я пришла. Объяснения должны быть конкретными, объемными, с использованием разных примеров. Назовем такое толкование объяснением с привлечением широкого контекста.

Для наглядности приведу пример. Во время просмотра мультика дочка спрашивает: «А что такое археологи?». Вот как я это объясняла: «Это люди, которые раскапывают старинные вещи, предметы (чашки, кольца, кувшины). Эти предметы отличаются от наших размером, формой. Мы ими, как правило, не пользуемся. У нас есть свои, другие. Археологи, когда находят такие древние вещи, могут рассказать нам, как раньше жили люди, из чего кушали, что носили и многое другое». Или сегодня дочь спросила: «А что значит с помощью крыльев?». «Крылья есть у птиц, насекомых. С помощью крыльев они могут летать. Без них вряд ли получится это сделать. У бабочек есть крылышки, они летают высоко». Вот так выглядит мое объяснение. Что оно дает? 

Во-первых, объем получаемой информации. Чем больше, тем лучше (на мой обывательский взгляд). Конечно, без фанатизма! Ребенок получает объемное представление о том, что, к примеру, собаки – это не просто животные, которые лают и кусаются, а еще они бывают разных размеров, у них есть имена, они очень любят своих хозяев, они любопытные (здесь можно вспомнить какого-нибудь щенка из прочитанных сказок) и т.д. Мы вспоминаем щенка из сказки «Кто сказал «Мяу»?» В. Сутеева. 

Во-вторых, происходит не только знакомство с новой информацией, но и  формирование и развитие речевых навыков самого ребенка. Ведь он копирует взрослых. Копирует, как известно, все подряд. 

Т.о., перенимая манеру говорения родителя, его стиль объяснения, ребенок  научается выстраивать свою речь логически, связанно, не фрагментарно, последовательно. Ну а если мама устала, делегируйте эту ответственную функцию объяснения папеJ. Папы это могут! Я знаю точно☺

Автор: Сатучина Татьяна Юрьевна

Как разрешится клиффхэнгер, или К вопросу о новых словах в русском языке

Обилие иноязычных слов на страницах газет, в СМИ, в блогосферах  вряд ли сейчас кого-то удивит. В последнее время поток иноязычных слов увеличивается. Хорошо это или плохо, судить не нам. Видимо, если такое происходит с языком, значит это кому-нибудь нужно.

Попробуем разобраться в том, насколько правомерно вновь появившиеся иноязычные слова заменяют соответствующие им эквиваленты.

Читаем материал в Интернете, посвященный нашумевшему сериалу «Шерлок».

14:30 Стивен говорит, он знал, что все будут строить догадки о том, как разрешится клиффхангер: "Люди так рассердятся!" Он признается, что был напуган. А Марк замечает, что в наши дни так редок "совместный просмотр", что это добавляло радости.

14:31 Стивен утверждает, что мы можем понять, что произошло в финале, из того, что мы видели. "Что вам мешает?" Марк добавляет, что это не "черная магия" – существует всего несколько способов упасть с крыши и остаться в живых.

14:32 Стивен отказывается комментировать спекуляции из интернета, потому что он может выдать слишком много. "Там рациональное объяснение", – обещает он и объясняет, что они знали ответ с самого начала (и мы это поймем, когда ответ нам покажут).
…………………………………………………………………………………………………

14:51 Третий сезон окончится клиффхангером? "Ответ на этот вопрос сам по себе является клиффхангером", – шутит Стивен. Он говорит, что мы будем смотреть и думать: "Они здесь не закончат, нет же? Боже, они ведь на этом месте не закончат?" И снова и снова.

14:52 Марк шутит, что они не собираются делать клиффхангер, который означает, что они должны будут вернуться через 18 месяцев и пытаться его воспроизвести! Они уже делали так дважды, и это тяжело.

[http://vk.com/shclub  / https://vk.com/shclub?w=wall-12218757_459081].

Итак, клиффхэнгер… Из контекста можно выделить смысловые компоненты общего значения данного слова: неоконченное повествование; непредсказуемый, запутанный сюжет; событие, вокруг которого закручивается фабула; открытый финал. Читаем определение в Википедии за отсутствием такового в современном словаре иностранных слов. Клиффхэ́нгер, пишет Википедия, - «это художественный приём в создании сюжетной линии (в литературе или кино), в ходе которой герой сталкивается со сложной дилеммой или последствиями своих или чужих поступков, но в этот момент повествование обрывается, таким образом, оставляя развязку открытой до появления продолжения». Примерно такое же значение имеет литературоведческий термин интрига, означающий один из способов развития сюжета, в центре внимания которого событие, часто очень запутанное, противоречивое и неожиданное. Интрига, читаем в Литературной энциклопедии,  «выражается в том, что то или иное действующее лицо (или группа их) стремится осуществить какой-либо план, свою линию поведения, вступая в борьбу с противодействующими этой линии персонажами».

Возникает  вопрос: зачем нам новое слово? Зачем язык создает такую множественность для обозначения одного и того же?

Однако если внимательно присмотреться к этим словам, то можем обнаружить, что они не вполне тождественны. Так, например, клиффхэнгер используется при освещении остросюжетной (и даже криминальной, по замечанию Википедии) линии события. В то время как интрига чаще всего в литературе отражает любовную, приключенческую линии. Сама Википедия советует не путать данные слова.

Итак, каждое слово имеет определенную смысловую специфику в своем значении. Язык, отражая это, не избавляется от одного из наименований, которые нам кажутся дублетными. Возможно, когда-то одно из слов исчезнет. Однако как разрешится  клиффхэнгер, покажет время...

Источник:

[http://vk.com/shclub]

Википедия

Литературная энциклопедия


Автор: Сатучина Татьяна Юрьевна

Испекла бабка колобка…ой!...колобок?!...»

В известной народной сказке есть не менее известные строки: «и попросил дед бабку испечь колобок». Все бы ничего, но вот однажды меня спросили: а почему не колобкА? Удивление быстро сменилось исследовательским интересом.  Оказывается, все дело кроется в так называемых грамматических категориях имени существительного, а именно в категории одушевленности / неодушевленности. Суть данной категории заключается в  противопоставлении  понятий живого и  неживого в его обыденном осмыслении, далеко не всегда совпадающим с научным толкованием живого – неживого. Так, например, названия деревьев и растений относятся к неодушевленным существительным, хотя с научной точки зрения – это живые организмы. А вот слова «мертвец», «покойник» имеют тенденцию к одушевленности.

В школьной практике разграничение одушевленности / неодушевленности осуществляется с помощью вопросов кто? / что? и в значительной степени опирается на противопоставление живого и неживого. Это так называемый семантический (смысловой) критерий. Однако историческая изменчивость понятий живого и неживого, языковых традиций и прочих факторов свидетельствует о необходимости применения дополнительного критерия в определении данной категории, т. е. наличие грамматического показателя одушевленности / неодушевленности. Таким грамматическим показателем одушевленности является совпадение винительного падежа множественного числа с родительным падежом (В = Р), при неодушевленности винительный падеж множественного числа совпадает с именительным падежом (В = И). Окончательный вывод делается с учетом всех критериев, хотя многими учеными предпочтение отдается критерию грамматического показателя.

Ну а как же обстоят дела с колобком: он  – кто? или что? Давайте разбираться по порядку. В начале сказки дед просит старуху испечь колобок: «Испеки мне, старая, колобок…Старуха так и сделала. Замесила тесто на сметане, скатала колобок, изжарила в масле и положила колобок на окошко простынуть». В конкретном фрагменте текста очевидно, что существительное «колобок» определяется как неодушевленное. Об этом свидетельствуют в первую очередь грамматический показатель.  А вот в продолжение сказки колобок оживает, и уже  юными (и не только!) читателями мысленно представляется живым. Доминирующим критерием в этом случае оказывается критерий семантический: как только наш персонаж оживает – существительное, именующее его, мыслится как одушевленное. Следует отметить, что «Русская грамматика» слова, называющие сказочных, мифических существ, традиционно относит к числу одушевленных существительных. Однако сам языковой материал может свидетельствовать о некоторой специфике функционирования таких слов, заключающейся в неоднозначности трактовки объекта как живого или неживого. Вот и получается: испекла бабка – что?, а съела лиса – кого?

Автор: Сатучина Татьяна Юрьевна